Жизнь и смерть в «Красной зоне»: правда о ковидном госпитале в КрымуЖизнь и смерть в «Красной зоне»: правда о ковидном госпитале в Крыму
Как работают на передовой, куда реанимобили привозят самых тяжелых? РИА Новости Крым беседует с младшей медсестрой «Красной зоны», рядовым «пехотинцем» одного из крымских ковидных госпиталей.
Алла Дружинович. РИА Новости Крым
Когда в январе 2020-го в новостях замелькали первые сообщения, что «в Китае от неизвестного вируса умерли несколько десятков человек», в голову не могло прийти, что меньше чем за год ковид станет частью новой повседневности всего мира. На носу маска, в кармане антисептик, утром с кофе – сводка о заболевших и умерших за сутки...
Новые понятия – социальная дистанция, ковидные госпитали, суточный антирекорд, дистанционка.
А как работают на передовой, куда реанимобили привозят самых тяжелых? РИА Новости Крым беседует с младшей медсестрой «Красной зоны», рядовым «пехотинцем» одного из крымских ковидных госпиталей.
«Меня взяли – и страх прошел»
...Она пошла в «Красную зону» из-за характера. В украинский период участвовала в пророссийских акциях и митингах, затем в Крымской весне. Пять лет ездила на Донбасс в составе гуманитарных миссий. Весной, в первую волну пандемии, возила на своей машине продукты и лекарства старикам. Она из тех людей, которые всегда идут добровольцами. Сейчас она пришла на передовую войны с невидимым врагом.
Зачем женщина, которая руководила предприятием, потом стала предпринимателем, человек с высшим образованием, у которого семья, дети, внуки, вдруг идет в ковидный госпиталь да еще на самую черную работу?
Татьяна вспоминает: объявление, что в госпиталь требуется младший медперсонал, увидела в соцсетях. Не могла принять решение две недели, идти – не идти. Признается – духу не хватало.
«Шла и думала: вот сейчас приду к ним со своим порывом, а меня не возьмут, и хорошо. Пойду домой, буду что-то другое делать… Страшновато. Но меня взяли, и страх прошел».
Перед тем, как приступать к работе, нужно было пройти сточасовые онлайн-курсы за 3,5 тысячи – как правильно убирать, ухаживать, переодевать, мыть. Потом – медкомиссия, оформление санитарной книжки. И вот оно – первое дежурство. Сутки в «Красной зоне».
Койка в коридоре и бриллианты
В известном фильме Тарковского Сталкер говорит: «В Зоне вообще прямой путь – не самый безопасный. Чем дорога длиннее, тем она безопаснее». Так и здесь, в зоне «Красной».
Первая смена перевернула представления и ожидания. Из 24 часов практически 23 – на ногах. Коллеги Татьяны – а на 90 больных дежурят четверо младших медсестер – старались для начала поручать ей самое легкое. Раздать обед, кого-то покормить с ложечки, вынести мусор специальным порядком.
В отделении – только «тяжелые» и в состоянии средней тяжести. Периодически кого-то забирают в реанимацию. Одни возвращаются, другие уже не вернутся... Всем трудно дышать.
Люди от этого ведут себя неадекватно, кому-то страшно, кто-то делается агрессивным. Один требует, чтобы с ним поговорили, другой чуть не с кулаками кидается. Люди ведут себя так, как сами от себя не ожидали.
«Одну женщину привезли – в бриллиантах, в брендовой одежде, она никак не хотела есть из одноразовой пластиковой посуды, в которую расфасовывают еду для пациентов, – рассказывает Татьяна. – Трясла меня «за грудки». Если возникает конфликт, просто гасишь, уходишь, коллеги тебя подменяют, идут к этому пациенту, потом все сглаживается».
А вот другой пример – привезли в отделение депутата горсовета.
«Достаточно молодой человек. Он лежал в коридоре, не просился в вип-палаты, не качал права. Так и пролежал всю болезнь. Спокойно выполнял все предписания докторов. Потому что своими глазами видел, что тут у нас происходит», – говорит Татьяна.
Пять в одном в «трупных костюмах»
«Красная зона» начинается с вешалки. С переодевания. И тут первая трудность: костюмы, которые выдают персоналу. Их закупили еще при прошлом министре, которого потом снял с поста глава республики. Они не «дышат», слой целлофана. Костюмы эти в шутку называют трупными пакетами – не хватает в черный цвет покрасить…
Плюс лыжная маска, две пары перчаток, двойная маска, бахилы. Через пару часов работы одежда и исподнее становятся мокрыми, нужно переодеваться. За сутки нужно сменить одежду и белье порядка пяти раз.
Так что нагрузка получается физическая, моральная и «костюмная» – всю смену человек будто в сауне.
А ведь младший медперсонал – это чернорабочие, на них лежит самый тяжелый физический труд – уборка и дезинфекция, питание пациентов, переодевание и переворачивание, вынос мусора по специальному маршруту в специальных пакетах. Это сорок раз за смену на 4-й этаж и обратно. Вес пакетов с мусором – до 8 кг.
«Мы – пять в одном – уборщица, буфетчица, грузчик – мусор и морг на тебе, нянечка и младшая медсестра, – перечисляет Татьяна. – 60 минут сна за сутки – примерно с часу до двух ночи, если есть возможность. Бывает, что и нет. Вымыть уборные – четыре на 90 больных, мыть нужно каждые 40 минут, умершего доставить в морг. Грузчиков нет, мужчины не берутся, боятся заразы».
Часто санитарки становятся еще электриками и сантехниками – розетки горят из-за нагрузки, чинить приходится своими силами. «За семь смен я потеряла 6 килограммов, – говорит Татьяна. – Но использовать этот метод для похудения никому не рекомендую».
«Вдруг можно было сделать что-то еще?..»
Нагрузки многих отпугнули. Даже тех, кто не боялся заразиться и хотел заработать «ковидные» деньги. Но к физической нагрузке можно привыкнуть – вырабатывается выносливость.
А вот морально – тяжело. Может, притупится позднее, через месяцы, на пятидесятой, сотой смене. Пока жалко всех – пациентов, которые оторваны от родных, растеряны, испуганы, не могут дышать, не могут есть в первые дни. Жалко коллег, цена труда которых хорошо известна. А больше всего жалко тех, кто умирает.
«А везти тело в морг еще и страшно... Особенно ночью, – говорит Татьяна, – И тяжело. Очень страшно терять пациентов. Я думала, давно к этому привыкла – на Донбассе видела, как ребята наши гибли, своих хоронила ребят...»
Думала, что привыкнет. Не привыкла...
«Бежишь, катишь пациента в реанимацию, еще не знаешь, бывает, ни имени, ни фамилии... Потом смену сдаешь, а придя на следующую свою смену сразу спрашиваешь – подняли? Вернули из реанимации? Но каждый раз внутри что-то обрывается, и чувство, что это ты что-то не доделал, вдруг можно было что-то еще… Оно всегда есть – такое чувство ложной вины».
И тебя вымывает, истощает, истончает.
«Первое дежурство я задавала себе один вопрос: Что я здесь делаю?! Что?..»
Спала и плакала
«Обычно после смены на сутки проваливаешься в сон, – рассказывает Татьяна – Не меньше. Приезжаю домой с торбой мокрого белья. Под навесом у дома раздеваюсь, одежду, в которой приехала, в которой работала – сразу стирать. Принимаю ванну. И сутки сна. Невозможно встать. Все, чего хочется после смены, – это пить и спать».
После самой первой смены в «Красной зоне» Татьяна приехала домой и плакала.
Жалость к пациенту переходит в жалость к себе.
«Не знаю, от чего – от усталости, от бессилия перед смертью людей. От безнадеги в глазах некоторых пациентов. Занят весь этаж, заняты коридоры. Я смотрела на своих коллег и мне хотелось каждую расцеловать! Мы были первый день знакомы, я только знала их имена – Таня, Лиля, Лена. Как они пашут! Они не работают, а именно пашут! Я не видела, чтобы они психовали, кричали на пациентов, у них на все хватает времени. На 90 человек. Им надо памятники ставить при жизни».
«Господи, только б не тяжелый...»
За первый месяц работы Татьяна получила 15600 рублей. Никаких стимулирующих у нее было, и она не знала, сколько заплатят. Не думает об этом и сейчас, продолжает работать.
Большое спасибо докторам – они лечат, но основная нагрузка пандемии легла именно на младший и средний персонал.
«Мы – пехота. И пандемия для меня – война. Врага не видим, но видим жертвы, и непонятно, в кого попадет в следующий раз».
Пять-семь минут на больничном балкончике – подышать. Пить и есть в отделении нельзя. С 8 утра до полдевятого вечера работают, затем спускаются, переодеваются, в чистой зоне ужинают…
«Закидываем в себя все, что есть, меняем одежду, все это занимает минут сорок – и снова поднимаемся наверх»…
Тяжкая физическая работа – днем, а вечером – самое сложное.
«Когда внизу скорая сигналит, внутри начинается мандраж, холодец: Господи, только б не тяжелый! Сидишь, ждешь»…
Новоприбывшего стараются не оставлять одного, каждые 5-7 минут смотрят.
«Ведь как бывает? Вот только что он чувствовал себя нормально, и вдруг – трынч! – бежим в реанимацию… В день привозят по 10-15 человек… кого-то выписывают… Наши «летуны» кого-то привозят из районов – санавиация… Счастье, что они есть! При Украине «санавиацией» называли разбитый старый реанимобиль».
Самая большая радость для Татьяны – выписка, провожать выздоровевших…
«Ведь как они приезжают? Медицина плохая, все плохие! А когда уезжают, они готовы нас обнять, всех – от врачей до охранников… Человек уходит на своих ногах с нормальным дыханием, лишившись скепсиса… Я очень люблю, когда утром выписываются люди».
Такой позитив, ради этого стоит работать.
«Для чего я здесь? Да ради своей семьи! Ведь чем быстрее победим, тем больше шансов, что моей семьи не коснется».
Тряпочки и мобильное КТ
Татьяна часто списывается со знакомыми в других регионах – как у вас там?
«Жалуемся на свои «трупные костюмы», а они говорят: да у вас еще хорошие.. А у нас одноразовые тряпочки, почти не защищают… Спорим, кому хуже»…
В одном из богатых сибирских регионов, где бывало очень много китайских туристов, теперь не хватает лекарств. А закупленные в Китае кислородные аппараты бракованные, даже не включаются… В Самаре лежат не только в коридорах, но и на лестничных площадках.
«Не продумана система доплат за риск. Например, лифтеры, тоже в костюмчиках, тоже рискуют, прачечная, которая стирает после ковидных больных, но на них не распространяются выплаты. У нас тоже не без проблем, банально не хватает кварца, а если он есть, нечем защитить глаза, или вот не хватает рециркуляторов»…
Но зато есть мобильное КТ – стоит во дворе. Днем и ночью, круглосуточно смотрят легкие…
«Эта болячка забирает людей очень быстро»
Спрашиваю Татьяну, как она относится к неверующим в ковид, протестующим против дистанционного обучения и ношения масок.
«Жаль, что они не могут заглянуть в Красную зону. А по поводу обучения – дети, конечно, почти не заболевают, но переносят, приносят вирус домой, вам, вашим родителям. Эта болячка забирает людей очень быстро, в течение суток».
Все зависит от иммунной системы – люди с ослабленным иммунитетом не выживают. А кто-то переносит на ногах как обычный грипп…
«Но к нам-то попадают именно тяжелые, – говорит Татьяна. – И мы видим, как их много, как им тяжело. И сколько из них умирает...»
Где в Симферополе можно пройти вакцинацию против COVID-19
Сделать прививку вот коронавируса в Симферополе можно в 6 стационарных и 6 мобильных пунктах вакцинации.
Стационарные пункты:
Симферопольская поликлиника № 4 (ул. Лизы Чайкиной, 5);
Симферопольская поликлиника № 2 (ул. Лермонтова, 3);
Симферопольская поликлиника № 3 (ул. Гоголя, 4);
Симферопольская поликлиника № 5 (ул. Яблочкова, 22, п. Грэсовский);
Симферопольская городская клиническая больница №7 (ул. 60 лет октября, 30);
Симферопольская клиническая больница (ул. Киевская, 142).
Мобильные пункты:
ТРЦ «Меганом» (Евпаторийское шоссе, 8, с 10:00 до 15:00, будние дни);
ТРЦ «FM» (ул. Ясная, 37а, бутик №16 с 13:00 до 18:00 будние дни, суббота и воскресенье с 10:00 до 14:00);
ТРЦ «Палас» (проспект Кирова, 78, с 10:00 до 16:00, будние дни);
перекресток ул. Пушкина и Карла Маркса, с 9:00 до 18:00 будние дни;
ТРЦ Южная Галерея «Ашан» с 10:00 до 15:00 будние дни;
Центральный автовокзал (ул. Киевская, 4 с 10:00 до 16:00, с понедельника по субботу). |
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.